Библиотека » Психология слухов » Распространение слухов

© Д. В. Ольшанский

Распространение слухов

Отодвинем в сторону так называемые «целенаправленные», «организуемые» или просто «запускаемые» извне слухи. Нас интересуют спонтанные слухи, возникающие и развивающиеся самопроизвольно — они представляют собой особые формы информационной самодеятельности масс. Что касается слухов, специально «запускаемых» в массовое сознание, интересны лишь те, которые получают «второе рождение», сохраняясь и самостоятельно распространяясь в нем.

Известны два фундаментальных условия, совпадение которых делает возможным возникновение и распространение слухов.

Интерес аудитории. Наличие интереса массовой аудитории к определенной проблеме, которую отличает высокая актуальность и связь с потребностями людей. Считается, скажем, невозможным распространить в среднеевропейском городе «слух-пугало» о якобы предстоящем повышении цен на верблюдов в Саудовской Аравии. Каждый отдельный европеец, услышав об этом, почти наверняка поверит слуху, но никто не станет передавать его другим соотечественникам просто потому, что и для него, и для них это совершенно неактуально. Примеры невозможного слуха придумать легко — достаточно выделить наименее интересный вопрос для той или иной общности.

Напротив, даже самое невероятное по содержанию сообщение имеет шансы быть подхваченным и передаваться в качестве слуха, если оно вызывает интерес и отвечает потребностям людей.

Дефицит надежной информации. Второе условие возникновения слуха — неудовлетворенность интереса и информационных потребностей. Жизнь сама должна порождать потребность в информации на ту или иную тему. Потребность должна быть актуальной, т. е. неудовлетворенной. При этом условии почти любое сообщение будет заполнять информационно-потребностный вакуум и пользоваться успехом, передаваясь в виде слуха. Ощущение неудовлетворенности интереса возникает в двух случаях. Либо это всякое отсутствие информации на данную тему вообще, либо же ситуация, в которой имеющаяся информация не представляется аудитории надежной.

Обычно это является следствием явного недоверия к источнику информации. Достаточно частый и типовой вариант — недоверие к официальным, правительственным источникам информации. Именно в таких случаях массово расцветает «информационный андеграунд» и реактивно возникает, причем самопроизвольно, альтернативное официальной информации «массовое народное творчество» в виде обилия слухов на наиболее интересные темы.

Механизмы распространения слухов. Классический пример — ситуация, описанная еще Н. В. Гоголем в «Мертвых душах». Совершенно фантасмагоричная с точки зрения обычного здравого смысла информация о скупке заезжим гостем «мертвых душ» соответствовала одной из базовых человеческих потребностей — в легком и быстром обогащении. Именно поэтому совершенно вроде бы нелепая затея П. И. Чичикова мгновенно обросла многочисленными подробностями и потребовала удобоваримой интерпретации. Среди возникших разнообразных версий (типа «похищение губернаторской дочери», «капитан Копейкин» и т. п.), кто-то из горожан вдруг предположил, что у них инкогнито появился «переодетый Наполеон». Так и родился вполне определенный, но скорее пугающий слух.

Обратим внимание: каждый, кто впервые это слышал, откровенно смеялся нелепости предположения, но потом рассказывал об этом следующему собеседнику, добавляя что-то вроде: «Выдумают же такую глупость!» Н. В. Гоголь писал: «…право, трудно даже понять, как устроен этот смертный: как бы ни была пошла новость, но лишь бы она была новость, он непременно сообщит ее другому смертному, хотя бы именно для того только, чтобы сказать: «Посмотрите, какую ложь распустили!» — а другой смертный с удовольствием преклонит ухо, хотя и после скажет сам: «Да это совершенно пошлая ложь, не стоящая никакого внимания!» — и вслед за тем сей же час отправится искать третьего смертного, чтобы, рассказавши ему, после вместе с ним воскликнуть с благородным негодованием: «Какая пошлая ложь!» И это непременно обойдет весь город, и все смертные, сколько их ни есть, наговорятся непременно досыта и потом признают, что это не стоит внимания и не достойно, чтобы о нем говорить».

Далее механизм распространения слухов действует уже почти автоматически: «На Руси же общества низшие очень любят поговорить о сплетнях, бытующих в обществах высших, а потому начали об этом говорить в таких домишках, где даже в глаза не видывали и не знали Чичикова, пошли прибавлениями еще большие пояснения. Сюжет становился ежеминутно занимательнее, принимал с каждым днем все более окончательные формы…» (По: Гоголь Н. В. Собр. соч. в 4 тт. — Т. 3. М., 1999. — С. 201, 203, 223.)

Циркуляция слуха стремительно нарастала, едва не превратив смешное предположение в глубокое убеждение горожан. Успеху распространения данного слуха способствовала социально-политическая обстановка в Европе и России того времени. Ситуация делала судьбу Наполеона актуальной и интересной для россиян. Собственно, по городу распространялся слух о Наполеоне, а совсем не о Чичикове — последний выступал лишь качестве «информационного повода».

«Может быть, некоторые читатели назовут все это невероятным; автор тоже в угоду им готов бы назвать все это невероятным; но, как на беду, все именно произошло так, как рассказывается, и тем еще изумительнее, что город был не в глуши, а напротив, недалеко от обеих столиц. Впрочем, нужно помнить, что все это происходило вскоре после достославного изгнания французов. В это время все наши помещики, чиновники, купцы, сидельцы и всякий грамотный и даже неграмотный народ сделались по крайней мере на целые восемь лет заклятыми политиками. «Московские ведомости» и «Сын Отечества» зачитывались немилосердно и доходили к последнему чтецу в кусочках, не годных ни на какое употребление. Вместо вопросов: «Почем, батюшка, продали меру овса? Как воспользовались вчерашней порошей? » — говорили: «А что пишут в газетах, не выпустили ли опять Наполеона из острова?»»

Распространению слуха способствовал сложившийся к этому времени дефицит всякой информации. Приведем еще одну цитату из классика: «В другое время и при других обстоятельствах подобные слухи, может быть, не обратили бы на себя никакого внимания; но город N уже давно не получал никаких совершенно вестей… что, как известно, для города то же, что своевременный подвоз съестных припасов».

Помимо уже названных основных условий, возникновению и распространению слухов содействует также ряд дополнительных. К ним относятся уровень эмоционального напряжения в общности, в которой возникает слух, и связанная с этим потребность в эмоциональной разрядке посредством интенсификации массового общения. Потребность в регуляции эмоциональных состояний является условием формирования масс. Это относится и к их информационному поведению.

С другой стороны, существует и влияние противоположного фактора — длительного пребывания общности в эмоционально обедненной, «скучной» ситуации, и потребность в эмоциональной «подзарядке», в эмоциональном насыщении. Такая потребность требует удовлетворения.

По мнению Р. Л. Росноу, специально занимавшегося исследованием психодинамики слухов, слухи как особый информационный феномен играют сильную эмоционально-облегчающую и «очищающую», почти катарсическую роль. Это подтверждает закон Г. Олпорта-Л. Постмэна.

Закон Олпорта-Постмэна гласит: интенсивность слуха (вероятность возникновения, скорость и масштаб распространения, степень влияния на поведение толпы) — функция, производная от значимости его содержания и уровня неопределенности информации по интересующему вопросу:

интенсивность слуха = заинтересованность х неопределенность информации.

В упрощенном виде это выглядит следующим образом:

С = И *Д,

где С — слух, И — интерес, Д — дефицит. Знак умножения означает, что при нулевом значении одного из сомножителей произведение равно нулю. Неопределенность информации — это дефицит, но не всякой, а субъективно надежной информации. Он обратно пропорционален количеству официальных сообщений (КС) и доверию к источнику (ДИ):

ДИ=1/(КС*ДИ)

Если соединить две приведенные формулы, то

С=И/(КС*ДИ)

В специальных экспериментах было установлено, что содержательная значимость слуха — не самый существенный фактор. Весьма существенны такие факторы, как тревожность и эмоциональная неуверенность общности, способствующие принятию и распространению слуха, причем значимость последнего зависит от того, порождены ли слухи ситуацией или имманентно присущи данной общности, т. е. порождены ей самой.

На возникновение слухов влияют и мелкие детали. К ним относится, например, демонстративная «закрытость», «секретность», эксклюзивность сообщения.

Трансляция «засекреченного» сообщения — фактор повышения социального статуса источника, подчеркивает его «информированность», вхожесть «в сферы». Важной деталью оказываются ссылки на «авторитетные источники». Еще одна деталь: желание повысить престиж часто толкает людей на передачу и сочинение слухов и сплетен.

Особенности распространения слухов. В ходе самопроизвольной циркуляции слухов с ними происходят определенные трансформации. Они сводятся к трем тенденциям. Во-первых, происходит определенное «сглаживание» содержания слуха. Во-вторых, «заострение» его эмоциональных компонентов. В-третьих, возникает своеобразная «адаптация» слуха к особенностям аудитории.

«Сглаживание» проявляется в том, что исходная фабула слуха при его передаче становится все короче. Это происходит за счет постепенного исчезновения деталей, которые данной аудитории представляются несущественными. Это могут быть цвет и марка столкнувшихся автомобилей, одежда и имена участников событий, характер погоды или иные обстоятельства. Содержание слуха выхолащивается до сути, до простейшей формулы, выражающей желание, страх или агрессию.

«Заострение» заключается в расширении масштабов тех деталей, которые, наоборот, представляются важными для аудитории, а также в драматизации сопровождающих слух эмоций. При распространении слухов это могут быть такие детали, как количество действующих лиц (скажем, из сообщения о частном, локальном событии слух легко превращается в событие огромного масштаба), количество жертв (от рядового автомобильного происшествия — до крупномасштабной катастрофы) или, напротив, уровень достигнутых успехов (план, перевыполненный в несколько раз, многократно умноженное число пленных и т. п.), социальная значимость происшедшего (от уровня села до всемирно-исторических масштабов) и т. д. Надо подчеркнуть, что оценка существенности или несущественности деталей слуха определяется не столько их объективным значением, сколько субъективными факторами — ценностями, ожиданиями, стереотипами, установками аудитории. В зависимости от них та или иная деталь может оказаться «сглаженной» или «заостренной».

Возьмем простые примеры. Если одежда участников драки отражает национальную принадлежность, а в данной местности сложились конфликтные межнациональные отношения, то слух может приобрести агрессивную окраску, а то, как одеты дерущиеся, окажется доминирующей деталью. Цвет машин, попавших в дорожно-транспортное происшествие, — важная деталь в аудитории, где существуют предрассудки цветовой символики (типа «белое — хорошо», а «черное — плохо»). Даже сочетание цифр может иметь значение — в современной России, например, возникли разные слухи по поводу «дьявольского числа 666», связанного с личными номерами граждан при постановке на учет в налоговых органах и присвоением им идентификационного номера налогоплательщика (ИНН).

«Адаптация» слуха может заключаться в переименовании персонажей («иваны» или «фрицы») и объектов слуха (подорожание хлеба важнее роста цен на верблюдов для одних людей, но бывает и наоборот), изменении их национальной и социальной принадлежности (в разных аудиториях слух «Наших бьют!» будет звучать по-разному, в явной зависимости от того, кто здесь представляет собственно «наших») и т. д. Фабула слуха всегда стихийно приспосабливается к доминирующей в аудитории модели мира, к ее особенностям и общему эмоционально-аффективному фону жизни этого сообщества.

В целом, «сглаживание», «заострение» и «адаптация», дополняя друг друга, могут привести к значительному отклонению содержания слуха от исходного варианта. Если при этом циркуляция слуха направляется со стороны, то понятно, что его фабула может не иметь ничего общего с реальностью.

Слухи при тоталитаризме и демократии. С точки зрения существующих в организованном обществе институтов, слухи играют ненужную и даже враждебную роль. Они выступают как собственный, внутренний способ самоуправления и самоорганизации масс. Социально-политические институты озабочены проблемами противостояния такой стихийной (несанкционированной, неконтролируемой, неуправляемой) информации, независимо от степени ее достоверности. Это конкурентная борьба за информационные механизмы организации сознания и поведения людей за овладение механизмами, вызывающими массовое подражание. Вопрос прост: чему будут подражать люди? Официально декларируемым по институционализированным каналам нормам или неофициально распространяющимся посредством слухов эмоциям? Особой актуальностью эти вопросы отличаются в тоталитарных обществах.

Демократические общества спокойнее относятся к слухам и альтернативным каналам информации, хотя упорядоченная природа организованного общества, всегда противостоящего неорганизованным массам, берет свое: и демократия не любит слухов. Однако если при тоталитаризме слухи запрещаются, а их распространение карается, то в демократических условиях используются более мягкие методы, которые подразделяются на две группы. Во-первых, это профилактические мероприятия. Во-вторых, активные контрмеры.

Профилактика слухов имеет сверхзадачу общего воздействия на население и создания такой эмоциональной атмосферы, которая исключает возможность распространения слухов и/или приводит к их быстрому угасанию. Это включает создание и поддержание в должном состоянии эффективной системы средств массовой информации, надежной и достоверной в представлении населения. Она должна предусматривать наличие устойчивой обратной связи между аудиторией и источником информации, чтобы реагировать на информационные запросы, потребности и ожидания людей.

Еще одним способом воздействия, широко использу­емым в практике психологической войны, является рас­пространение слухов и мифов.

Слухи — это специфический вид информации, появ­ляющейся спонтанно в силу информационного вакуума среди определенных слоев населения, либо специально кем-то распространяемой для воздействия на обществен­ное сознание.

Специалисты обычно классифицируют слухи по трем параметрам: экспрессивному (в соответствии с эмоцио­нальными состояниями, выраженными в содержании слу­ха и особенностями эмоциональных реакций на него), информационному (в соответствии со степенью досто­верности сюжета слуха) и по степени влияния на психи­ку людей.

По экспрессивной характеристике выделяют:

1. Слухи-желания. Распространяемая в них инфор­мация имеет целью вызвать разочарование по поводу несбывшихся ожиданий и деморализовать объект воздей­ствия. Так, во время Первой мировой войны во Фран­ции и Германии противники намеренно распространяли слухи о скором окончании войны, которые, естествен­но, не оправдались, что вызвало массовые проявления недовольства в этих странах. Аналогичные слухи-жела­ния распространялись во время Великой отечественной войны в осажденном Ленинграде. Например, слух о ско­рой высадке воздушного десанта союзников.

2. Слухи-пугала. Распространяемая в них информа­ция ставит цель инициировать у объекта воздействия со­стояние тревоги, неуверенности. Таковыми могут быть слухи о смертельном сверхоружии, которым располага­ет противник (т.е. сторона, распространяющая слух), о катастрофической нехватке продовольствия, о предсто­ящих бомбардировках, о заражении местности и т.д.

3. Разобщающие агрессивные слухи. Распространя­емая с их помощью информация имеет целью вызвать разлад во взаимоотношениях в среде противника, нару­шить социальные связи. Так, среди германских кресть­ян незадолго до Первой мировой войны циркулировали слухи о желтых автомобилях, перевозящих из Франции в Россию через Германию золото для подготовки буду­щей войны. Они настолько будоражили сознание крес­тьян, что те натягивали поперек многих дорог цепи и из-за этого невозможно было проехать.

По информационной характеристике выделяют слухи абсолютно недостоверные, частично недостовер­ные (с элементами правдоподобия), правдоподобные слухи.

В зависимости от преследуемых целей, органы пси­хологической войны распространяют слухи того или ино­го типа. Так, во время военных действий в Северной Африке (Вторая мировая война) немцы с целью побуж­дения мусульман к сотрудничеству с ними распростра­няли среди арабского населения абсолютно недостовер­ный слух о принятии Гитлером ислама. Во время войны в Чечне (1994—96 гг.) в ряде случаев весьма эффектив­ным способом воздействия на противника оказались слу­хи о ранении одного из главарей НВФ, о захвате базы боевиков, об «обращениях» администрации и старейшин Чечни к российскому командованию (недостоверные слу­хи с элементами правдоподобия), о зомбировании бое­виков (абсолютно недостоверные слухи), о разногласи­ях в составе их руководства (правдоподобные слухи) и другие. По сведениям иностранных корреспондентов, работавших по ту сторону фронта, боевики часто ока­зывались подавленными или дезориентированными по­добными сообщениями, расходовали время и силы на проверку встревожившей их информации.

По степени влияния на психику людей слухи де­лят на:

1. Будоражащие общественное мнение, но не вызы­вающие явно выраженного антиобщественного поведе­ния отдельных лиц или целых групп.

2. Вызывающие антиобщественное поведение среди некоторой части определенных социальных групп.

3. Нарушающие социальные связи и организацион­но-управленческие отношения между людьми, вызыва­ющие массовые беспорядки, панику и т.д. Например, часто накануне военных действий появляются слухи о возможном голоде, провоцирующие погромы магазинов и складов.

Опыт различных войн свидетельствует в то же вре­мя, что применение слухов требует большого искусства и осторожности, так как их содержание после начала распространения выходит из-под контроля. Циркулируя в массах, слухи зачастую подвергаются весьма серьез­ным изменениям, вплоть до того, что приобретают смысл противоположный тому, что предусматривался их созда­телями.

Для того, чтобы какая-то информация стала слухом, необходимо чтобы:

— информация была значимой для объекта воздей­ствия (т.е. прямо касалась его интересов);

— информация была понятной всем участникам про­цесса трансляции слуха;

— обладание информацией способствовало повыше­нию престижа транслятора слуха.

Использование слухов в интересах психологической войны — это распространение информации, выгодной источнику. Корреспондент агентства Би-Би-Си приво­дил пример слуха, распространявшегося органами спец­пропаганды федеральных войск во время войны в Чеч­не. Представлял он рассказ боевика-чеченца о якобы имевшем место факте:

«Вы слышали? Вчера к моему другу приходила сес­тра. Она живет под Ханкалой. Приехали, рассказыва­ет, к ним четыре турка. Как они туда попали, она не знает. С ними был этопи..Исса из Гудермеса. Помни­те, он сначала в тюрьме сидел, потом с Лабазановым лазал, потом пропал куда-то. Так вот. Одеты они все были в какую-то форму и имели много оружия, в том числе автоматы. Приехали и все ходят, что-то по карте проверяют. Все что-то высчитывают и ни на кого внимания не обращают. Мулла местный к ним вышел узнать, что к чему, откуда люди, чьи они, что делают. А они по нашему говорят совсем плохо. Исса у них за переводчика. Ну он и говорит, что, мол, люди эти посланники цивилизации, единоверцы и готовят карту нового государства Туран.

Ну мулла, как полагается, предложил им заноче­вать, пригласил в один из домов. Гостей там давно не принимали, а тут люди большие, мусульмане из самой Турции, которая нам помогает против России. В доме, где они остановились на ночлег, мужчин нет, все вою­ют, только хозяйка и две дочери по 13 лепи Как стем­нело, эти четверо напились как псы неверные и стали к девочкам тем приставать. Мы, говорят, люди циви­лизованные, и вас от русской болезни вылечить и ос­вободить приехали. Вы, говорят, должны считать за счастье переспать с такими воинами, как мы. А вы, говорят, дочери собачьи и род ваш всю жизнь собачью пищу ел. Мать хотела на помощь кого-нибудь позвать, они силой ее из дома не выпускают. Говорят, что если шум поднимет, всех убьют. И ее, и дочерей. Так-то… Она в крик: пусть уж лучше ее убьют или надругают­ся, но дочерей малолетних не трогают. А они в ответ ее всякими похабные словами обзывали. Сестра их и повторять постеснялась. Короче, с ней только Исса и забавлялся по тюремному, ему все одно, старуха или трещина в стене. Так они над ними всю ночь и глуми­лись, нечестивцы подлые. Девчонок тех подростков чуть до смерти не изнасиловали. По одной на двоих разделили и забавлялись безостановочно, отрываясь лишь, чтобы в очередной раз выпить. А один порошок какой-то несколько раз принимал, и после этого еще лютее становился.

Утром рано сестра моего друга видела, как они в машину свою пошатываясь завалились и уехали. Де­вочкам бедным пригрозили, чтобы молчали, да по упа­ковке жевательной резинке кинули. Это они уже поз­же узнали, когда мать очнулась. Что мать теперь детям своим скажет? Детям какой позор! Кто же те­перь их замуж возьмет? Днем отец этих девочек по дороге к месту выполнения военного задания домой на несколько минут заглянул на горе свое. Узнал о том, что произошло, жену избил за то, что чужих в дом пустила, а дочерям единокровным поклялся Аллахом, что не будет ему покоя и жизни, пока он обидчиков и весь их род паршивый не истребит. И родственники все, узнав о беде, поклялись, что турков тех убивать будут, а Иссу найдут и на кол посадят или шкуру жи­вьем снимут. Мы вот тут воюем, русских псами счи­таем, а псы-то настоящие к нам отовсюду лезут. И ведь единоверцами себя считают. Перестал я пони­мать происходящее. Русские хоть Грозный бомбят, да людей мирных по деревням зазря не убивают Говорят, одежду, продовольствие, лекарства в села завозят. Девочек тех бедных сейчас бы к хорошему врачу, мо­жет, и обошлось бы. Да мулла запретил к неверным за помощью обращаться. Что делать? Кому верить? Я и мои решили всех советчиков да любителей за счет войны поразбойничать резать и стрелять на месте. Да поможет нам Аллах!»

Слухи могут возникать и спонтанно, вследствие не­правильно восприятия информации, распространяемой заинтересованной стороной. Тогда они имеют отрица­тельный эффект. Вот как описывал подобную ситуацию, возникшую во время войны в Афганистане, один из за­падных корреспондентов:

«В одном из уездов, контролируемых моджахеда­ми, — писал он, — появились люди, слышавшие собст­венными ушами по Би-Би-Си, что в Гардезе афганские правительственные войска располагаются в страш­ной тесноте. И что несмотря на это, туда продол­жают прибывать новые подразделения русских. Как выяснилось, информацию слышали многие, она пере­давалась по всему Гардезу. Но первыми прореагирова­ли на нее духанщики (лавочники), поэтому из Кабула завезли большое количество водки. Чтобы не разоча­ровывать доверчивых афганских торговцев в осведом­ленности Би-Би-Си, через несколько дней в ее афган­ской программе вещания появились сообщения, что прибывшие войска находятся в условиях строжайшей советской дисциплины, которой всегда характеризо­валась эта армия, и что несчастных русских солдат не пускают в город на экскурсию».

Органы психологической войны нередко используют мифы. Миф — это такая информация, которая объясня­ет происхождение и дальнейшее преобразование тех или иных явлений исключительно на основе вымышленных событий. Осмысление человеком окружающей действи­тельности посредством мифов базируется не на научных знаниях, а на вере и убеждениях представителей кон­кретной культуры, этноса, социальной группы.

Воспитание на примерах действий мифических пер­сонажей формирует в сознании людей систему мораль­но-этических ценностей, присущих данной общности (этносу, клану, сословию, профессиональной группе и т.д.), чувство сопричастности к ее истории. Основной принцип построения сюжета традиционного мифа — сочетание знакомых реалий жизни с фантастическими поступками героев. Естественно, что с древних времен правители всех рангов широко используют мифотворче­ство в своих целях. Так, ради укрепления собственной власти они организовывали и организуют распростране­ние такой информации о своей деятельности, в которой им приписываются разнообразные достоинства, вплоть до сверхъестественных. Дескать, только благодаря уму, энергии, отваге царя-батюшки, «отца нации», «всенарод­но избранного президента», еще какого-нибудь «бла­годетеля» (или за счет их доверительных отношений со Всевышним) удалось победить врагов, обеспечить про­цветание отечества и благополучие граждан.

Подобная практика способствовала появлению спе­циального способа воздействия на общественное созна­ние, принятого на вооружение специалистами психоло­гической войны. Обычно они используют социальные мифы, являющиеся искаженными представлениями о действительности, сознательно внедряемыми в сознание людей с целью формирования нужных социальных ре­акций. Самое любопытное в социальных мифах то, что большая часть общества воспринимает их не как вымы­сел, а как естественное положение вещей. Под воздей­ствием социальных мифов история возникновения и раз­вития государств и этносов, как правило, искажается настолько, что ее объективный анализ можно осуществ­лять только путем критического сопоставления различ­ных источников. Однако так в теории. На практике во многих случаях подобный анализ серьезно затруднен из-за пристрастной субъективности авторов или заказного (т.е. изначально лживого) характера большинства источ­ников информации. По сути дела, вся письменная миро­вая история с самого начала является объектом посто­янных манипуляций.

Специалисты психологической войны пришли к вы­воду, что возможности для возникновения и распро­странения массовых социальных мифов, а также для злоупотребления ими с помощью СМИ в современном обществе не уменьшились, а во многом увеличились. Это, с одной стороны, играет на руку политикам, а с другой — может вредить людям, которых эти политики толкают на конкретные действия. Так, миф о непобедимости Аме­рики, о способности американских солдат решать в бою любые сложные проблемы, был серьезно подорван вой­ной во Вьетнаме. Миф о способности России регулиро­вать межнациональные отношения на Кавказе оказался сильно подпорчен военным конфликтом в Чечне. Специалисты считают, что мифы способны:

— оказывать воздействие одновременно на интел­лектуальную и эмоциональную сферы человеческого сознания. Это заставляет людей верить в реальность содержания мифа;

— делать гиперболическое описание частного слу­чая идеальной моделью желаемого поведения. Благода­ря этой особенности содержание мифов влияет на пове­дение людей

— опираться на конкретную традицию, существую­щую в обществе. Невозможно внедрить в массовое со­знание такие ценности, которые противостоят традици­онным. Новые мифы всегда вырастают из старых корней.

Содержание информационно-пропагандистских мате­риалов, созданных в соответствии с существующей в конкретной социальной общности мифологической сис­темой, действуют на людей не извне, а как бы изнутри их мировоззрения, что облегчает процесс восприятия этого содержания. Но при этом следует учитывать то, что мифы, несмотря на широкие возможности для им­провизации, действуют все же в ограниченных рамках, так как имеют определенные характеристики. Мифы обычно делят на явные, скрытые и сословные.

Явный миф (фольклорные истории и персонажи, по­пулярные сюжеты и герои произведений литературы и кино) всегда широко применялся в психологической вой­не. Например, такие мифы использовали американцы для воздействия на китайских солдат, воевавших против них в Корее. Однако успех применения явного мифа оп­ределяется правильной интерпретацией событий, описан­ных в нем. Для этого нужно очень хорошо знать исто­рию и культуру конкретной страны или этноса, четко понимать, в каких условиях данный миф применим, а в каких его упоминание принесет лишь вред.

Скрытый миф — это специфическая часть системы субъективных представлений общества об окружающем мире и других общностях. Например, чеченцы считают, что русские всегда были жестоки по отношению к ним. Скрытые мифы редко используют для психологического воздействии на войска и население противника. Обычно они существуют в форме идеологических, религиозных, политических, бытовых установок, предрассудков, убеж­дений представителей конкретных социальных общнос­тей. В силу этого использовать их в своих интересах удается лишь в отдельных случаях. Практика Второй мировой войны, составление советскими и американскими специалистами информационно-пропагандистских мате­риалов, содержание которых было ориентировано на использование в своих интересах таких мифов, убеди­тельно это доказала.

Зато широко используются сословные мифы, кото­рые обслуживают представления о близости или, наобо­рот, удаленности определенных групп людей друг от друга по социальному, профессиональному, националь­ному, религиозному признаку. Они действуют по про­стой схеме «свой-чужой» и достаточно эффективны в условиях боевой деятельности.

Инцидент, который приключился с Ксенией Собчак в Верхнеуральском женском монастыре не имеет никакого отношения к церковной жизни. Ровно как и сама Ксения Собчак не имеет к ней никакого отношения. А вот к антицерковной – имеет.

Никто не забыл ни свадебных покатушек в катафалке, ни циничного «венчания», ни фотосессий в священническом облачении. Русскую Церковь Ксения Собчак ненавидит открыто, без всяких интеллигентских ужимок и пошлых оговорок про «веру в душе» и прочий гуманитарный мусор.

Поэтому, православные христиане в полном праве платить ей той же монетой.

Почему Собчак сильно повезло, что её только выгнали из монастыря

00:00 00:00

Собчак приехала в Среднеуральский монастырь не с сектанством схиигумена Сергия разбираться. Для нее вся Русская Православная Церковь – одна большая секта. Или, как она выражается — «православный талибан». Собчак приехала в очередной раз вытереть демонстративно о церковь ноги, зло высмеять людей, для которых Церковь – мать, а Бог – отец.

Но в этот раз все пошло совсем не так, как Ксения Анатольевна привыкла.

Монастырские насельники и охрана с толстовским непротивлением злу насилием оказались незнакомы. И известную кощунницу вместе с ее либеральной обслугой вытолкали взашей за монастырские стены. Возможно, недостаточно нежно. Ну так на Урале и народ пожестче, чем в Москве.

Поделиться видео </> xHTML-код

Ксения Собчак показала видео потасовки в монастыре.

Вот телеведущая спотыкается и падает на клумбу, а вот она уже вопит на камеру, что «ее ударили». Тут не хватает только шаламовского: «Ты что, Родину не любишь, падло?!». В общем, примерно так делались доносы в 1937-м.

Истерику у Собчак вызвало сопротивление. Она и подобные ей отвыкли от того, что они могут получить отпор. Их возмутило, что православные больше не собираются молча утираться.

Современные христиане — это не блаженненький князь Мышкин в исполнении Евгения Миронова. Обычно это — здоровенный уральский мужик, у которого кулак размером с ведро. И троллить этих людей себе дороже. Руку могут сломать. Или нос.

Хорошо ли это? Как сказать. Вообще-то зло должно быть наказано. Но учитывая юридические обстоятельства, для таких случаев должен действовать Закон.

Я всегда сильно сомневался в целесообразности принятого в 2013 году «Закона о защите чувств верующих». Случай в Среднеуральском монастыре говорит о том, что для России он совсем не лишний.

Для таких как Собчак должен существовать судебный запрет на то чтобы даже приближаться к православному храму, не говоря уже о том, чтобы вести там съемку.

Резонанс история пока что получила не слишком большой. К большому сожалению Собчак, в пятницу случился «условный» приговор Кириллу Серебренникову, и вся либеральная тусовочка сосредоточилась на обсасывании этого события.

Но, ничего. Если не случится ничего выдающегося, в понедельник она получит полную поддержку соратников и единомышленников. Тут можно даже не сомневаться.

На фоне сравнительно вялой реакции пока реакции борцов с «засильем РПЦ» поразительно выглядит трусливая и оправдывающаяся позиция православных публицистов, депутатов и представителей епархии.

Пишут, что схиигумен Сергий нанес ужасный удар по репутации Православия отпугнул от церкви московскую интеллигенцию.

— Простите, Ксения Анатольевна! Он – же сектант! А мы не такие. Мы – хорошие!

Вы чьей лояльности хотите добиться? Врагов церкви? Тех, кто вас всегда ненавидел, ненавидит и будет ненавидеть просто по факту вашего существования?

Вы для них – «православной талибан». Вы для них – «днр». Все, что нам дорого, для них – смердит. Все, что мы любим, они хотят уничтожить.

И это – не про политику. Это – про ценности.

В таких ситуациях, как случилась на Урале, всякий православный и просто русский человек должен спокойно и уверенно отвечать: «Да! мы – за ДНР. Мы — за Моторолу, Стрелкова и других героев «Русской весны». Да! мы – православные христиане и это наша страна. Между собой мы сами разберемся. А вас мы полагаем за отребье и плесень»

То, что происходит в Среднеуральском монастыре и во всей Екатеринбургской епархии –это внутренне дело православного сообщества. Чужакам, а тем более врагам Церкви слова в Церковном суде не дают, да и на порог храма не пускают.

Никто не может приходить в чужой дом и безнаказанно оскорблять его хозяев. Тем более, перед пришлым хамом никто не должен оправдываться.

Впрочем, вполне может быть, что Ксения Собчак таким незамысловатым образом просто решила приобрести образ жертвы. Жертвой нынче быть выгодно. Особенно, когда рекламодатели расторгают с тобой рекламные контракты за расистские высказывания.

Осталось дождаться, когда рекламодатели начнут так же расторгать контракты за кощунство. Жизни черных, безусловно, имеют значение. Но жизни православных христиан имеют значение не меньше. Было бы очень неплохо собчакам напомнить про этот очевидный факт. По крайней мере пока они тут живут и кормятся.

Поделиться видео </> xHTML-код

Ксению Собчак избили в монастыре.

«Здоровые бугаи удерживали меня на земле»: Ксения Собчак рассказала, как ее съемочную группу избили в монастыре на Урале

Телеведущая снимает фильм про опального схиигумена, который захватил монастырь (подробности)

Со своим уставом — да в чужой монастырь. Почему съемочную группу Ксении Собчак избили в захваченном монастыре

Ответственность за распространение сведений, порочащих честь и достоинство другого лица

Статья 23 Конституции Российской Федерации провозглашает право каждого на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени.

Деловая репутация юридического лица признается нематериальным благом, защита которого гарантирована статьёй 152 Гражданского кодекса РФ.

Конституцией Российской Федерации предоставлена возможность каждому выражать свое мнение и убеждение любым законным способом, не нарушающим права и свободы других лиц (ч. 3 ст. 17, ст. 29).

За выражение информации, порочащей честь и достоинство другого лица, законодателем установлена гражданско-правовая, административная, и даже уголовная ответственность.

Например, статьей 5.61 Кодекса РФ об административных правонарушениях предусмотрена ответственность за оскорбление, т.е. унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме. Совершение указанного правонарушения влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от одной тысячи до трех тысяч рублей; на должностных лиц — от десяти тысяч до тридцати тысяч рублей; на юридических лиц — от пятидесяти тысяч до ста тысяч рублей.

За оскорбление, содержащееся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, последует наложение административного штрафа на граждан в размере от трех тысяч до пяти тысяч рублей; на должностных лиц — от тридцати тысяч до пятидесяти тысяч рублей; на юридических лиц — от ста тысяч до пятисот тысяч рублей.

Непринятие же мер к недопущению оскорбления в публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации влечет за собой наложение административного штрафа на должностных лиц в размере от десяти тысяч до тридцати тысяч рублей; на юридических лиц — от тридцати тысяч до пятидесяти тысяч рублей.

Уголовным законом предусмотрено такое понятие, как клевета, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию.

За клевету, в том числе содержащуюся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, Уголовным кодексом РФ установлена ответственность в виде штрафа в размере до 5 млн. рублей, либо обязательных работ на срок до 480 часов.

Что касается гражданско-правовой ответственности, то таковая последует в случае судебной защиты своей чести и достоинства лицом (физическим или юридическим), которое считает, что о нём распространены не соответствующие действительности порочащие сведения.

Так, согласно ст. 152 Гражданского кодекса РФ гражданин вправе требовать по суду опровержения порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию сведений, если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. Таким же правом наделены и юридические лица. Опровержение должно быть сделано тем же способом, которым были распространены сведения о гражданине, или другим аналогичным способом.

Сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина (или юридического лица) и распространенные в средствах массовой информации, должны быть опровергнуты в тех же средствах массовой информации. Гражданин (или юридическое лицо), в отношении которого в средствах массовой информации распространены указанные сведения, имеет право потребовать наряду с опровержением также опубликования своего ответа в тех же средствах массовой информации.

В случаях, когда сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина или юридического лица, стали широко известны и в связи с этим опровержение невозможно довести до всеобщего сведения, гражданин (или юридическое лицо) вправе требовать удаления соответствующей информации, а также пресечения или запрещения дальнейшего распространения указанных сведений путем изъятия и уничтожения без какой бы то ни было компенсации изготовленных в целях введения в гражданский оборот экземпляров материальных носителей, содержащих указанные сведения, если без уничтожения таких экземпляров материальных носителей удаление соответствующей информации невозможно.

Если же сведения, порочащие честь, достоинство или деловую репутацию гражданина (юридического лица), оказались после их распространения доступными в сети «Интернет», гражданин (юридическое лицо) вправе требовать удаления соответствующей информации, а также опровержения указанных сведений способом, обеспечивающим доведение опровержения до пользователей сети «Интернет».

Гражданин, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, наряду с опровержением таких сведений или опубликованием своего ответа вправе требовать возмещения убытков и компенсации морального вреда, причиненных распространением таких сведений.

При этом судебная защита чести, достоинства и деловой репутации лица, в отношении которого распространены не соответствующие действительности порочащие сведения, не исключается также в случае, когда невозможно установить лицо, распространившее такие сведения (например, при направлении анонимных писем в адрес граждан и организаций либо распространении сведений в сети «Интернет» лицом, которое невозможно идентифицировать).